Любовь людская
Все чаще на полосах газет появляются материалы о животных, которые по воле случая становятся талисманами железнодорожных станций. Взять, к примеру, кошку Тама на станции Киси в японском городе Кинокава или кота Бориса на станции Угловка Октябрьской дороги ОАО «РЖД». Похожая история была и на моей памяти. Произошла она в шестидесятые годы прошлого века. Но эмоции от пережитого живы в душе до сих пор.
Воскресным июльским днем 1966 года я, тогда еще молодой инженер отдела движения Минского отделения, отправился с инспекцией на одну из далеких западных станций. Встретил меня ее начальник – одетый по-крестьянски, суетливый невысокий мужичок. Вначале он повел меня на местный базарчик, куда шел поток приезжих минчан. Чего здесь только не было! Свежее мясо, копчености, сало, сливочное масло в капустном листе – и все на четверть дешевле, чем в столице, до которой было километров 130. Его уловку я понял позже. Судя по документации, дела на станции шли совсем не гладко. Чтобы убедиться в этом, я отправился проверить стрелочные посты. На одном из них в будке находился стрелочник – мужчина лет 50.
На его рабочем месте был идеальный порядок. Стрелочные переводы были вычищены до блеска, башмаки смазаны, горелки в указателях заправлены керосином, стрелочный инвентарь укомплектован. Железнодорожник оказался человеком немногословным. Рассказал только, что нес эту службу еще при «польском часе», был на хорошем счету тогда и сейчас старается не ударить в грязь лицом. Вдруг мой собеседник прислушался и, показав рукой на окошко, шепотом сказал: «Тссс… Гости». Мы осторожно вышли из будки. Невдалеке, прямо перед нами, стояла мощная красивая лосиха, а рядом – лосенок. Учуяв незнакомца, животные настороженно повели ушами. Тадеуш произнес: «Не бойся, Ядя! Иди ко мне! И ты, Казик, никто вас не обидит!». Лосиха подошла к нам, вслед за ней игриво подскочил лосенок, оказавшись между мною и Тадеушем. Стрелочник вернулся в будку, принес большую миску, налил в нее молока и, окунув руку, выставил два смоченных молоком пальца. Лосенок осторожно лизнул их, а затем жадно припал к миске. Его мать спокойно стояла рядом, и моя рука касалась ее головы. Тадеуш принес еще краюху домашнего хлеба и, разломив ее пополам, дал мне. Я стал кормить животных. Ели они охотно, но окончив трапезу, сразу не ушли – ждали, пока стрелочник погладит их. По словам железнодорожника, это был своеобразный ритуал. Я, полный впечатлений, уже собрался уходить, но Тадеуш меня остановил: сказал, что через час-полтора лоси придут к вокзалу на водопой.
В этот день мне довелось наблюдать незабываемую картину. Спустя время лесные жители появились на улице поселка. Они шли степенно, а люди останавливались и любовались ими. У колодца на привокзальной площади специально для сохатых установили длинное корыто. На моих глазах какой-то мужчина вылил в эту емкость ведра три воды. Лоси подошли к корыту и стали спокойно пить. Было заметно, что это привычно для них. Пока я ждал обратного поезда, начальник станции рассказал о том, как животные там появились. Лосиха к железной дороге приходила давно, но на контакт с людьми не шла. Пока в один из январских дней у стрелочной будки не родила малыша. Дежурил как раз Тадеуш. Мужчина не испугался, снял с себя шинель, укрыл лосенка, а затем перенес его в натопленную будку. Новорожденный был слабым, к матери не поднимался. Тогда Тадик обратился за помощью к жителям поселка, и сердобольные сельчане стали приносить к будке банки с молоком. Сначала теленка пришлось поить из соски, а спустя время он стал хлебать из миски сам. У южной стенки стрелочной будки ему устроили постель из соломы и сена. Пока люди заботились о малыше, лосиха безмолвно топталась вблизи стрелочного поста, не проявляя никакого беспокойства. Чуть окрепнув, лосенок ринулся к матери. Железнодорожник покормил лосиху хлебом, и сохатые ушли в чащу. Так и началась эта необычная дружба. Своим питомцам Тадик дал имена – Ядя и Казик.
Менялись на посту стрелочники, а Ядя снова и снова приводила Казика к будке, с благодарностью принимая из рук людей хлеб. Перед наступлением холодов железнодорожник проследил за лесной парой. Отыскал их лежку, наносил туда травы, рядом сложил стожок сена, в котором было много клевера. Так и перезимовали. А к весне лосенок начал слабеть. Он плохо ел, худел. Лосиха стала все чаще приводить малыша к стрелочному посту и жалобно трубила. Тадик кинулся к начальнику станции. Тот съездил на мотоцикле в райцентр и привез местного ветеринара Гришу Лямцева. Доктор осмотрел лосенка, установил диагноз, сделал уколы, выписал таблетки. Стоимость этих услуг «вылилась» в бутылку самогона. На том и порешили: целую неделю Гришу привозили на станцию, и он лечил Казика. Выходит, я увидел уже годовалого лося?
Спустя три года я снова приехал на эту станцию – надо было согласовать в райкоме кандидатуру ее нового начальника. В ожидании поезда до райцентра – он находился в 15 км от станции – от пассажиров я снова услышал разговор о лосихе и лосенке. Оказалось, Тадеуш ушел на пенсию. И хотя другие стрелочники и жители поселка заботились о лесных гостях, животные относились к людям очень сдержанно. Радостно они встречали лишь Тадеуша, который, бывало, заходил на свой пост. А через какое-то время они и вовсе исчезли: лосей видели в лесу, но вблизи станции – никогда. Прошли годы. Мне не раз приходилось бывать на этой станции. Менялся коллектив, но рассказ о лосихе и лосенке передавался из поколения в поколение. Правда, в последний раз – а было это в 2000-е – станционники эту историю уже не вспоминали. И только одна из старушек, живущая у вокзала, дрожащим от возраста голосом рассказывала, что и ей случалось наливать воду из колодца прекрасной паре сохатых, доверившихся людям.
Леонид ЛЕГЧЕКОВ