Не мог остаться в стороне

На редакционную почту пришло письмо от Татьяны Хвагиной – заместителя председателя Белорусского общественного объединения экскурсоводов и гидов-переводчиков, автора книг и путеводителей, посвященных Брестчине и Белорусскому Полесью. Она родилась в Барановичах в семье железнодорожников. Брат Анатолий Аркадьевич (сейчас он на пенсии) был инструктором-машинистом в локомотивном депо Барановичи, является обладателем знака «Почетный железнодорожник». Его сын Сергей сегодня трудится машинистом в локомотивном депо Гомель. А отец читательницы нашей газеты – Аркадий Хвагин (на фото) – работал газоэлектросварщиком на нескольких предприятиях узла: в локомотивном и вагонном депо, а также в дистанции пути. В период Великой Отечественной был связным партизанского отряда. Об этом периоде его биографии Татьяна Аркадьевна рассказывает в сегодняшней публикации.

«…Отец во время войны оказался в оккупированных Барановичах. Ему было 26 лет, за плечами – школа фабрично-заводского ученичества, работа на железной дороге в родном Жлобине. А еще служба в железнодорожных войсках, в составе которых он прибыл в Ляховичский район для строительства линии Барановичи – Слуцк.
В оккупации ему удалось устроиться электросварщиком в паровозное депо Барановичи и наладить связь с партизанским отрядом под командованием А. Д. Цыганкова. Разведывательно-диверсионная работа была нацелена на Барановичский железнодорожный узел.
Не раз, строго соблюдая конспирацию, он ходил в расположение отряда за Туховичи в район Выгоновского озера, преодолевая за сутки по сотне и более километров. И все же без помощников обойтись было сложно. Отец решил присмотреться к девчатам, что жили недалеко от депо на квартире. Так познакомился с Марусей Желудевой (моей мамой) и ее подругой Ядей Новицкой. Последняя трудилась в немецкой столовой и была в курсе того, что обсуждали немецкие солдаты за обедом. Марусе поручили под видом поиска работы посещать нужные адреса, где она оставляла «почту» для партизанских связных. Когда папа познакомился с мамой, думал, что ухаживание будет лишь прикрытием. Но судьба распорядилась иначе: любовь, которая началась посреди войны, родители пронесли через всю жизнь, отметив в 1993 году золотую свадьбу.
…Шел 1943-й. Партизанское движение крепло, и диверсии в железнодорожном узле следовали одна за другой. На счету отца было уже пять выведенных из строя паровозов. Были и неудачи: например, мину, установленную на подъемный кран, обнаружили. Подрывник все больше чувствовал, что ходит по лезвию бритвы. Он предупредил маму, что может исчезнуть внезапно, но при первой возможности даст о себе знать.

И вот в очередной раз отцу предстояло заложить две мины. Одну удалось закрепить под топкой паровоза, с помощью второй хотел подорвать токарный станок, на котором обтачивали колесные пары. Это заметил один из рабочих и позвал охрану. Но подрывник как сквозь землю провалился – торопился к партизанской заставе.
Когда отряд А. Д. Цыганкова получил приказ передислоцироваться на территорию Польши (разведчикам нужно было идти впереди фронта, чтобы из вражеского тыла сообщать командованию о передвижении противника, концентрации численности и оснащения его войск), отец связал свой дальнейший боевой путь с партизанской бригадой имени К. К. Рокоссовского. Переводу в Слонимскую зону Барановичского соединения предшествовала серьезная проверка – надо было преподнести оккупантам «новогодний подарок». Отец через связных предупредил маму и дал ей ряд важных поручений, связанных с будущей диверсией.
Эту историю я слышала от родителей много раз, но только со временем осознала, как велик был риск и как желание мстить врагу побеждало страх. последний день 1943 года. Отец спешил в Барановичи, где не был уже несколько месяцев. Сначала зашел на прежнюю квартиру, где для него подготовили рабочую одежду и синюю нарукавную повязку, как у всех «деповских». Новый квартирант – рабочий предприятия – сообщил пароль на случай, если окликнет охрана. До наступления комендантского часа нужно было попасть на другую квартиру – к маме. Она с маленькой дочкой Олей (моей старшей сестрой), а также ее подруга Ядя и другие девчата жили недалеко от депо. Хозяйка дома – этническая немка, ее муж – поляк. Они занимали половину дома, а вторую сдавали. Опасность была в том, что вокруг было полно оккупантов. Вдруг в праздничный вечер кто-нибудь надумает заглянуть на огонек? Отец быстро прошел по темному переулку, никого не встретив. А вот и знакомый деревянный дом. Постучал в окно условленным стуком. На крыльцо вышла мама и впустила его внутрь.
Комната была празднично убрана – стоявший у стены стол накрыт красивым покрывалом, свисавшим до самого пола. Оно сыграло в этой истории очень важную роль, можно сказать, спасло родителям жизнь. Не успели они сказать друг другу пару слов, как за окном послышались шаги и веселый смех. Из гостей возвращалась еще одна квартирантка – Вера. А с ней провожатый – немец. Пока они отряхивали снег в прихожей, партизан скользнул под стол и присел на корточки. А нежданный гость вместо того, чтобы уйти, уселся за стол. Он даже не подозревал, что на него снизу уже нацелены два заряженных пистолета. Мама, стараясь не выдать волнения, делала соседке знаки, чтобы та поскорее уводила ухажера.
Наконец, парочка ушла. Пора действовать! Вставлены взрыватели, заведены часовые механизмы магнитных мин. Отец мысленно повторил пароль «Кветлинбург» и шагнул в темноту. Через пару минут он был уже на территории депо. Начал с паровозов, которые выпускали отработанный пар. Но к ним было не подойти – ничего не видно и нечем дышать. Первую мину прикрепил к «холодному» локомотиву, вторую – под пресс-масленкой паровоза, уже стоявшего под паром – повезло, что вся бригада куда-то отлучилась. Потом спустился в канаву для осмотра паровозов. Когда установил мину, ощутил на себе посторонний взгляд. Оказалось, деповской рабочий. Отец сказал ему: «Смотри, продашь – тебе не жить». К счастью, все обошлось.
Утром 1 января 1944 года стало известно, что в депо выведены из строя два паровоза, два оккупанта погибли и еще двое получили ранения. Немцы были в ярости, на чем свет кляли партизан, испортивших праздник. Оставаться в городе было опасно, а выбраться незаметно – трудно. Помог случай: в город за солью приехал связной – некто Вишневский. Переждали день, пока все уляжется, а потом, устроившись в санях, двинулись на хутор к Вишневским, а оттуда – в партизанскую зону.
Достоверность каждой диверсии тщательно проверялась. Лишь спустя несколько дней партизанская разведка доложила командованию, что новогодняя операция в барановичском депо прошла успешно.
14 января 1944-го отца назначили командиром взвода подрывников отряда имени Фурманова, который базировался в районе Лохозвы. Вспоминал, что большинство диверсий совершали на линии Барановичи – Волковыск. Взрывчатки не хватало. Поэтому рассказал командиру, что во время Гражданской войны для данных целей использовали закрепленный на рельсах деревянный клин, и предложил вернуться к этому опыту. Тот одобрил. Решили поехать на старую мельницу. Там нашли крепкий, как железо, дубовый «топляк». Вырезали клинья нужного размера и формы, кузнец сделал на них кованые накладки. Когда все было готово, отец с группой подрывников вышел к железной дороге. Нашли подходящее место, прикрепили клин и стали ждать. Послышался стук приближающегося состава. Подействует или нет? Вот колесо паровоза наехало на клин, подскочило… Еще секунда – и паровоз, сойдя с рельсов, стал заваливаться на бок, увлекая за собой весь состав. Такое приспособление еще не раз выручало подрывников. Сегодня отцовский клин находится в Барановичском музее железнодорожной техники.

Незадолго до освобождения Беларуси партизанский отряд попал в блокаду. Отец вспоминал, что много дней и ночей пришлось провести в мокрой одежде на холодном болоте. Как только вышли из окружения, он попал в госпиталь, а выздоровев, вернулся на работу в паровозное депо Барановичи.
…Для отца в любом деле главным был моральный аспект. В нем не было ни показного геройства, из-за которого погибали ни в чем неповинные люди, и никогда не присваивал чужие заслуги. На железной дороге он трудился до глубокой старости. Его стаж превысил полвека. Каждый год он встречался с партизанами бригады имени К. К. Рокоссовского, которые собирались у памятника боевым товарищам в Лохозве. Последний раз надевал свои награды на 50-летие Великой Победы. Помню, однажды, слушая по радио концерт по заявкам, он услышал слова «Наша память идет по лесной партизанской тропе…», и скупая слезинка побежала по его щеке… Через полгода его не стало. Мой отец не считал себя героем, он был обычным скромным человеком. Но в грозный час, когда решалась судьба Отчизны, не мог оставаться в стороне от всенародной борьбы с врагом».

Татьяна ХВАГИНА