К 35-летию катастрофы на Чернобыльской АЭС
Не отпускает по сей день…
Даже спустя 35 лет рассказ о командировке в Чернобыльскую зону ведущий инженер общетехнического отдела Гомельского отделения Михаил Кацемба начинает с глубокого вздоха: увиденное тогда, в 1986-м, не отпускает по сей день. Многих его товарищей, которые участвовали в ликвидации последствий аварии, уже нет в живых.
На встречу с журналистом он принес старые, пожелтевшие от времени, фотографии. На одной из них восемь улыбчивых и немного смущенных молодых ребят. Это караул Самостоятельной военизированной пожарной части по охране Железнодорожного района города Гомеля (СВПЧ) № 4. Крайний слева – старший пожарный старший сержант Кацемба.
– Этот снимок мы сделали во время апрельского субботника. Первым из нас в Чернобыльскую зону отправился Александр Живняк, он в кабине. Сменили его Виктор Желдаков, Федор Дробышевский (их нет на фото. – Прим. автора) и я, – рассказывает собеседник. – Позже и остальные вступили в борьбу с невидимым врагом. Троих, к сожалению, уже нет с нами. Это Олег Сыромятников, Виктор Адиночкин и Александр Бердников. Их фамилии, а также моя и сотен спасателей-пожарных, принимавших участие в ликвидации последствий аварии, включены в список книги «Хроника мужества» раздела «Прошедшие через Чернобыль».
В 1986 году Михаил Иванович служил в Управлении пожарной охраны при УВД Гомельского облисполкома. О чрезвычайном происшествии на четвертом реакторе Чернобыльской АЭС, вспоминает, узнали на следующий день. Всему личному составу поступил приказ быть готовыми в любой момент выехать на ликвидацию последствий аварии. Людей отзывали из отпусков, возвращали из поездок.
– 14 мая я отпраздновал юбилей – 25 лет, а 25-го уехал в командировку в Хойники, где меня распределили в деревню Стреличево, – вспоминает собеседник. – Сейчас она находится буквально в километре от зоны отчуждения. Наш сводный отряд, в который вошли сотрудники пожарных частей и курсанты школ милиции из разных областей Беларуси, разместили в школе. Условия создали хорошие.
Еще один сводный отряд, как вспоминает собеседник, стоял в городском поселке Комарин Брагинского района. Сотрудники милиции и органов внутренних дел обеспечивали охрану правопорядка, предотвращали мародерство в отселенных деревнях. Той весной стояла особенно жаркая погода, и Михаил Кацемба вместе с коллегами тушил торфяники, лесные пожары. Кроме того, они осуществляли дезактивацию техники, домов, дорог, в том числе и в райцентре Хойники, который располагается в 8 км от Стреличево.
Вспоминает, что в те дни температура была свыше +300С, а работали они почти круглые сутки. Выезды были по два-три раза в день. Для изучения радиационного фона всем выдали дозиметры, внешне напоминавшие шариковые ручки, которые после наряда сдавали вместе со спецодеждой на обработку. В обязательном порядке специальными веществами регулярно обрабатывали автотехнику, которая возвращалась с зараженной территории. Также были обеспечены защитными костюмами и так называемыми лепестками (плотные защитные респираторы с клапаном. – Прим. автора).
10 июня 1986 года Михаила Кацембу и его коллег сменили другие расчеты пожарных смен из разных регионов Беларуси. После возвращения он продолжил службу. Параллельно представлял Белорусскую железную дорогу на разных турнирах по пожарно-прикладному спорту. А в 1995-м ему предложили перейти в Военизированную охрану стальной магистрали, где он много лет трудился на разных должностях.
Лидия СЕРГЕЕВА
Преградили путь невидимому врагу
Старший осмотрщик-ремонтник вагонов ПТО на станции Кричев Могилевского вагонного депо Николай Грибовский из тех людей, кто не умеет работать спустя рукава. Это качество ярко проявилось и тогда, в 1986 году, когда ему довелось участвовать в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
…Память исправно сохранила лица и даты. День 8 июня 1986 года начался как обычно. Пришел на работу в «Райагропромтехнику», а на проходной всех встречает офицер. Молодого человека, имевшего воинскую специальность «старший химик-разведчик», отправили домой – дали два часа на то, чтобы собрать вещи и явиться в военкомат. Николаю тогда было 26 лет и дома осталась беременная жена.
Из Кричева его отправили в Борисов, где стоял батальон химзащиты. Там и узнал, что поедет в Чернобыль. Уже в пути колонну развернули – оказалось, что белорусов по железной дороге опередили «срочники» из Казахстана. Как бы это ни звучало, не иначе как везением ситуацию не назовешь…
Работать Николаю Владимировичу довелось в Костюковичском, Краснопольском и Чериковском районах. У каждого призванного из запаса при себе было два дозиметра. Один – накопительный. По нему узнавали, сколько радиации собрал на себе человек. Если доходило до определенного уровня, отправляли домой и призывали другого. Второй дозиметр служил для определения радиации на местности.
Жили в палатках. Работали как в обычной военной форме, так и в защитных костюмах, противогазах. Каждый день – поход в баню и смена одежды. Питались консервами, пили воду, которую доставляли из Могилева. Употреблять в пищу местные продукты запрещалось. В беседе Николай Грибовский называет деревни, которых уже нет: Горки, Чудяны, Малиновка…
– Мы спецраствором мыли строения, снимали грунт на глубину 15 см и на расстоянии 1,5 метра от фундамента домов. На его место привозили чистый, – рассказывает Николай Владимирович. – Во время работ все поливалось водой, чтобы прибить пыль. Для этого привлекали гражданских лиц и технику – поливочные машины, экскаваторы, бульдозеры.
Про аварию на Чернобыльской АЭС официально и подробно сообщили только после майских праздников. Николай Грибовский как химик-разведчик сразу понял, что именно произошло. А местные жители не имели представления о том, что такое радиация – ее ведь не видно, руками не потрогаешь – и продолжали привычную жизнь. Деревенские рассказывали, что после аварии коровы стали давать молоко с желтым оттенком. Доярки подумали, что это повысилась жирность продукта от хорошего корма. На самом деле так проявился радиоактивный йод, который осел на пастбищах. «В озере деревни Малиновка мы выловили рыбу и выяснили, что уровень радиации в ней выше нормы в 35 раз! Водоем, конечно, осушили. Но вот интересно, что огурцы и яблоки радиацию практически не накапливали»,– вспоминает Николай Владимирович.
Информацию от людей не скрывали, все объясняли. У кого была возможность уехать – покинули загрязненные территории. Остальные находились здесь до момента отселения.
– Конечно, эвакуировать людей с той территории нужно было сразу, – уверен Николай Грибовский. – Особенно жалко детей. Запал в память случай: приехали в местный дом малютки, а малыши играют в песочнице. Провели замеры – там вообще находиться нельзя! Увели с улицы детей и воспитателей. На тот момент это было все, что мы могли сделать.
На загрязненных террито-риях Николай Владимирович пробыл два месяца и 10 дней – за это время набрал допустимую дозу радиации. Говорит, что в дальнейшем ее влияния на здоровье не почувствовал. С чем это связано, точно не знает, но, возможно, помогла хорошая наследственность, ведь отец моего собеседника отметил уже 91-й день рождения.
После возвращения домой Николай Грибовский продолжил трудовую деятельность. В 1999 году пришел на работу в Могилевское вагонное депо. Почти десять лет он – старший осмотр-щик-ремонтник пункта технического обслуживания вагонов на станции Кричев, руководит сменой. Коллектив подразделения в 2018-м стал лауреатом дорожной премии имени машиниста В. А. Яцкевича. Сам же Николай Владимирович удостоен Почетной грамоты Могилевского отделения.
– Работаем не ради наград. Поэтому не считаю большой заслугой выявленные неисправности, ведь это моя обязанность, – говорит железнодорожник. – На магистрали трудятся люди с повышенным чувством ответственности, случайных здесь нет. А есть дисциплина и понимание того, что от тебя зависят безопасность движения поездов и сохранность грузов.
Жизненный парадокс, но можно сказать, что у Николая Грибовского нет малой родины. Деревня Ровнище Краснопольского района, где он появился на свет, прекратила свое существование в связи с отселением ее жителей.
– 26 апреля – это такая дата… Черная быль, – делится Николай Владимирович. – Сколько горя люди пережили! Я даже по своим родителям вижу. Мы в Кричев переехали еще до Чернобыльской катастрофы, но в той деревне наши корни, могилы родных. Бываем там, чтим их память. Сыну и внуку стараюсь не рассказывать о том времени. Каждый раз это переживать и сейчас тяжело.
Елена ВЕТРОВА
Пережитое не забыть
О событиях 1986 года Александр Сомов (на фото), слесарь по осмотру и ремонту локомотивов в ПТО локомотивного депо Молодечно, рассказывает очень подробно. Словно это было вчера…
«В 1986-м мне исполнилось 26 лет, – вспоминает Александр Борисович, – к тому времени я успел отслужить два года на Балтийском флоте и несколько лет отработать в милиции в родном Молодечно. Приказ о выезде в опасную зону поступил в июне того же года. Я оказался в числе участников второго сводного отряда, который сформировало УВД Минского облисполкома. Нас было около 50 человек – из Молодечно, Вилейки, Мяделя, Заславля.
Автобусом доехали до Хойников, где располагалась база. Ночевали в местном клубе, где уже стояли кровати. К месту проведения работ выезжали из райцентра. В 40 километрах от него находилась ныне уже несуществующая деревня Оревичи – когда-то центр колхоза, откуда по прямой до атомной станции 28 км. В нескольких сотнях метров – река Припять, по которой наладили паромную переправу. В этой деревне, как и во многих других, мы выполняли поставленную задачу – проводили опись оставшегося имущества местных жителей после их отселения.
Ситуацию осложняла чрезвычайно жаркая погода – термометр показывал на солнце более 50оС. Помню, что на старых деревенских скамейках даже смола выступала. Респиратором пользоваться было невозможно – через 15 минут его от скопившегося пота можно было выжимать. Поэтому надевали это приспособление только когда поднималась пыль, а ее было очень много. Еще следили за тем, чтобы не было пожаров – это могло усугубить положение и повысить уровень радиоактивного загрязнения.
В домах, куда заходили, картина была безрадостной. На столах – остатки еды, в том числе «прямоугольники» полностью заплесневелого хлеба… Видели, что жили люди небогато, и весь свой нехитрый скарб в основном забрали с собой. Некоторые даже снимали таблички с могил родственников – не знали, суждено ли им когда-нибудь сюда вернуться. Помню, что один дедушка, которому было уже под 80, решил остаться в родной деревне. Его два раза увозили, но он возвращался. Говорил, что в городе ему делать нечего, да и супруга здесь похоронена. Так и остался единственным жителем.
В то же время кое-где были домашние животные – желтым облаком порхали по дворам недавно вылупившиеся цыплята, жалобно мяукали коты и лаяли собаки.
Проводили мы и дозиметрический контроль. Уровень радиации был разным. Помню, что посреди Припяти был небольшой островок, на котором обустроили загон для бычков. Удивительно, но в этом месте вообще не зафиксировали радиоактивного загрязнения! В реке водилась рыба, но ловить ее было некому. По Припяти, к слову, подальше от опасной зоны выводили и речные суда.
Из-за неимоверной жары постоянно хотелось пить. Колодцы? Исключено! Ведь там вода тоже была заражена. Помню, когда появилась возможность напиться, что называется, от души, я, наверное, литров десять проглотил, почти одним залпом.
В опасной зоне пробыл 18 дней. Затем нас сменил новый отряд. Сказалось ли это на моем здоровье? После той поездки часто появлялась немотивированная слабость, хотелось долго лежать и ничего не делать. Но тем не менее жизнь продолжается, мне уже 59 лет, почти 14 из которых я работаю в локомотивном депо Молодечно. К слову, с магистралью была связана и моя мама Галина Григорьевна Лонская. Она была заведующей железнодорожными яслями № 18 в Молодечно, работала в этой сфере 33 года.
Что касается аварии на Чернобыльской АЭС, она еще раз подтвердила: все, что нас окружает, – очень хрупкое. Надо ценить это и беречь. Ведь за безопасную жизнь сегодняшнего поколения кто-то заплатил очень высокую цену…».
Записал
Дмитрий
ВЛАДИМИРОВ
Самый сложный год
Ветеран локомотивного депо Гомель Михаил Кабыш (на фото) за 39 лет трудового стажа проехал не один миллион километров. За это время он побывал в разных уголках Советского Союза, с профессиональной выдержкой не раз справлялся с нестандартными ситуациями, возникавшими в поездке. Но самым сложным в своей биографии называет 1986 год.
В то время Михаил Кабыш работал машинистом тепловоза в пассажирском движении. Локомотивное депо Гомель, как вспоминает ветеран, принимало активное участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Михаил Павлович вместе с коллегами из Гомеля и Калинковичей возил военнослужащих для работы на станцию Хойники, а оттуда забирал детей, которых отправляли на санаторное лечение.
– Составы из 20 вагонов подавали из Гомеля на тупиковую станцию Хойники, куда на автобусах привозили деток, эвакуированных
с загрязненных территорий. Одним рейсом мы отвозили более тысячи ребят, – рассказывает ветеран. – И когда небольшая платформа заполнялась сотнями детей и их родителями, становилось не по себе. Люди прощались, многие плакали, дети не хотели уезжать. Взрослые были в растерянности: и от будущей неизвестности, и от пережитого шока из-за того, что покинули свои дома. Как выяснилось позже, покинули навсегда. Это были самые эмоционально тяжелые для меня рейсы.
«Детские» составы гомельские машинисты и их помощники вели по закрепленным плечам до станции Ворожба (Сумская область), где их сменяли украинские коллеги. Далее поезда следовали на Харьков и к морю.
По воспоминаниям Михаила Павловича, в мае-июне 1986-го работы было очень много. Локомотивные бригады сменяли друг друга, за месяц вырабатывали по 250 часов. На отдых давалось не более 12 часов – и снова в путь.
– Детей на отдых свозили с разных районов. Пока состав заполнится, приходилось ждать порой по 3-4 часа, – рассказывает собеседник. – Но и тогда без дела не сидели. На станции Хойники постоянно работало несколько тепловозов, которые подавали вагоны под выгрузку. Также оборачивались в Калинковичи на карьер, откуда загруженные песком или щебенкой хоппер-дозаторные вертушки доставляли на станции Василевичи и Хойники.
Перед каждым рейсом машинисты и их помощники проходили обязательный инструктаж и медосмотр. Тщательному обследованию подлежала и вся техника, побывавшая на загрязненной территории.
В локомотивном депо тогда была создана бригада дозиметрического контроля и дезактивации локомотивов, которая оценивала уровень радиоактивного заражения и следила за состоянием техники. А на территории предприятия для этих целей оборудовали отдельное место, где установили специальную моечную машину с системой замкнутого круга рециркуляции воды. Дезактивация проводилась с применением очищающих моющих средств. Также велся постоянный дозиметрический контроль.
– Несмотря на принятые меры, некоторые дизель-поезда и маневровые тепловозы, работавшие на станциях
Хойники и Василевичи, пришлось списать. Фоновые значения радиоактивности в несколько раз превышали допустимые, – рассказывает ветеран. – Их разобрали и захоронили в могильник радиоактивных материалов.
Лидия
Сергеева